Соль >> Благословение небес
Благословение небес:
-
Однажды Я стоял на краю рисового поля в сельской глуши провинции Сычуань, и вдруг сгорбившийся по колено в воде тощий пожилой крестьянин в выгоревшей синей тужурке (ей было лет сорок — такие производили во времена Мао Цзэдуна в первые послереволюционные годы) распрямился и ни с того ни с сего вызывающе крикнул мне: «Мы, китайцы, много чего изобрели!»
Китайцы гордятся своими изобретениями. Всем китайским лидерам (в том числе и Мао) случалось рано или поздно произносить речь, в которой подробно рассказывалось, в чем именно китайцы оказались первыми. Хотя сегодняшнему китайскому селу, пожалуй, не помешала бы новая волна модернизации, не подлежит никакому сомнению, что именно китайцам принадлежат такие исторические изобретения, как бумага и книгопечатание, порох и компас. Китай — древнейшее из ныне существующих письменных обществ, и у истоков его истории стоят изобретатели.
Китайское летописание слагалось так же, как впоследствии ветхозаветное: сначала — легенды о сотворении мира, которые постепенно приводят к жизнеописаниям исторически существовавших личностей. В начале китайской истории стоит Паньгу — демиург, сотворивший людей из паразитов, живших на его теле. Когда Паньгу умер, на смену ему пришла череда правителей-мудрецов, давших Китаю право называться самой ранней цивилизацией в мире.
Фуси одомашнил диких животных. Видимо, он вообще был человеком хозяйственным и любил домашний уют: помимо прочего, ему приписывают изобретение супружества. Следующим был Шэньнун, который изобрел медицину, плуг и мотыгу, а также торговлю. Затем правил Хуанди, Желтый Император, придумавший письменность, лук и стрелы, а также колесо и гончарное искусство. Спустя несколько столетий на престол взошел государь Яо, мудрый правитель, в обход собственного негодного сына назначивший преемником скромного мудреца Шуня. Шунь избрал своим наследником министра Юя. Традиция указывает, что в 2205 году до н. э. Юй основал династию Ся, просуществовавшую до 1766 года до н. э. С этой династии начинается документированная история Китая.
Китайская история соли тоже начинается с мифического Хуанди: Желтый Император не только изобрел письменность, лук и колесо, но и победил в самой первой войне за соль. Скорее всего, эта война разразилась за контроль над озером Юнчен на севере провинции Шаньси. Соленое зеро, лежащее среди засушливой долины с сухой желтой почвой в окружении выжженных гор, с незапамятных времен было настоящим яблоком раздора. Китайские археологи уверены, что Юнчен — самое древнее в мире место добычи соли: уже к началу VI тысячелетия до н. э. люди, дождавшись, пока вода озера испарится под лучами летнего солнца, собирали со дна крохотные кубики — соляные кристаллы. Впрочем, вокруг озера найдены человеческие останки, датируемые гораздо более древними временами, и некоторые ученые полагают, что и эти древнейшие поселенцы также умели собирать соль.
Соль впервые упоминается в китайских источниках примерно в 800 году до н. э., однако там же говорится, что ее умели производить еще на тысячу лет раньше — во времена династии Ся. Технология, которая применялась в те времена — морскую воду выпаривали в глиняных горшках, пока не начинали выпадать кристаллы соли, — уже авторам наших источников казалась безнадежно устаревшей, но в Европе она распространится только тысячу лет спустя — во времена Римской империи.
Около 1000 года до н. э. в Китае появляется железо. Правда, впервые о его использовании в производстве соли упоминается значительно позже: некий И Дун в 129 году до н. э. «приобрел высокое положение тем, что делал соль в котлах» (по-видимому, И Дун научился выпаривать соль в железном котле). У изобретателя были компаньоны — кузнец Гу Цзун и предприимчивый и богатый чиновник Фан Ли. Последнему приписывают изобретение рыбоводства, которое с тех пор на века будет связано с районами производства соли. Китайцы задолго до европейцев поняли, что соль и рыба хороши вместе. Многие известные китайцы, в том числе и живший в 372-289 годах до н. э. знаменитый конфуцианский мыслитель Мэн-цзы, зарабатывали на жизнь, продавая рыбу и соль.
В древнем Китае редко солили готовое блюдо. Как правило, кушанье просто приправляли соленым соусом или подливой. Ведь соль была дорогой — а для изготовления соленой приправы ее требовалось сравнительно немного. В Китае, как и повсюду в древнем мире — от Средиземноморья до Юго-Восточной Азии, — одной из самых популярных приправ был соус из заквашенной в соли рыбы. Китайцы называли его цзян. Вместе с рыбой они любили мариновать еще и соевые бобы, а со временем рыба вовсе исчезла из этого рецепта, и приправа стала называться цзян ю - соевый соус.
В пушистых двухдюймовых стручках сои прячется по два-три боба. Они могут быть желтыми, зелеными, коричневыми, пурпурными, черными или пятнистыми, и традиционная китайская кухня придает большое значение этим различиям. Цзян ю делают из желтой сои, но другие сорта тоже маринуют и готовят из них различные соусы и приправы. В Китае соя впервые упоминается в VI веке до н. э., однако источник отмечает, что на севере это растение возделывают уже семьсот лет. В VI веке н. э. буддистские монахи-миссионеры завезли сою в Японию. И новая религия, и невиданное растение неплохо прижились на новой почве, однако соевый соус японцы начали делать только в X веке и назвали его со ю.
Хотя слова цзян юн сою звучат совершенно по-разному, пишутся они по-китайски и по-японски одним и тем же иероглифом. До реформы 1950-х годов, когда китайская письменность, насчитывавшая до 40 тысяч иероглифов, была упрощена, существовал иероглиф су, обозначавший растение сои и изображавшийся с маленькими корешками, восстанавливающими почву. Соя и в самом деле возвращает в почву питательные вещества и может возродить плодородие земли, истощенной другими культурами. Соевые бобы настолько питательны, что человек может долгое время поддерживать свое существование, питаясь только соей, водой и солью.
Процесс ферментации бобов в глиняных горшках, который использовали китайцы и впоследствии японцы, называется молочнокислым брожением или квашением. Оптимальная температура для квашения — 64-74 градуса по Фаренгейту, этого легко добиться в бытовых условиях в большинстве стран мира.
Когда овощи начинают разлагаться, содержащиеся в них сахара разрушаются и образуют молочную кислоту, которая затем служит консервантом. Теоретически квашение может проходить и без соли, но в этом случае углеводы и белки овощей разлагаются слишком быстро и молочная кислота не успеет сохранить их. Соль препятствует росту дрожжей и многих бактерий, вызывающих гниение. Однако в умеренных количествах она не мешает молочнокислым бактериям, в процессе жизнедеятельности которых сахара и превращаются в молочную кислоту. В отсутствие соли начинают размножаться дрожжи, и в результате ферментации образуется не молочная кислота, а спирт. Чтобы предотвратить процесс гниения до того момента, пока не выделится достаточное количество молочной кислоты, вес соли должен составлять от 0,8 до 1,5 процента веса овощей. А чтобы процесс шел успешно, нужно предотвратить доступ кислорода: сосуд либо запечатывают, либо просто кладут на овощи гнет, который полностью погружает их в рассол.
Древние китайцы заквашивали овощи в глиняных горшках, из-за чего на поверхности появлялась пенистая белая пленка — безвредная, но неприятная на вкус; чтобы избавиться от нее, приходилось каждые две недели мыть или даже кипятить горшок, деревянную крышку и камень, служивший гнетом. Неудивительно, что сегодня квашение в глиняных горшках мало кто практикует.
В провинции Сычуань квашеные овощи до сих пор остаются одним из основных блюд. Их подают к рису, который никогда не солят. Соленые овощи приятно контрастируют с мягким вкусом пресной рисовой каши — обычного блюда для завтрака. Они как бы солят рис.
К югу от Чэнду, столицы провинции, лежит на холмах город Цзыгун. Поблизости от него издавна добывают соль из соленых источников; благодаря этому промыслу некогда и возник город. На многолюдном местном рынке и сегодня продают соль и специальные банки для приготовления двух местных блюд — пао цзай и чжа цзай. Одна из торговок предложила следующий рецепт пао цзай:
На две трети наполнить банку рассолом, затем добавить овощи и специи так, чтобы банка оказалась заполнена доверху. Закрыть крышкой. Через два дня овощи готовы.
В пао цзай обычно добавляют имбирь или острый крас-1Й сычуаньский перец. Имбирь — вечнозеленое растение Индии, известное в Китае с древних времен. Красный перец - главный компонент современной сычуаньской кухни, но появился он здесь только в XVI веке: его привез из Америки в Европу Колумб, в Индию доставили португальцы, а в Китай — португальцы и индийцы. А может быть, испанцы или баски.
В магазине можно купить консервированный пао цзай, но гораздо вкуснее есть его малосольным, дня через два после приготовления: овощи все еще хрусткие, а соль не только сохранила их цвет, но даже сделала его ярче. В чжа цзай используется не заранее приготовленный рассол, а просто слои овощей перемежаются слоями соли. Рассол образуется через некоторое время из сока, который овощи выделяют под действием соли.
Чжа цзай можно хранить чрезвычайно долго. Когда в крестьянской семье рождалась девочка, то в приданое ей каждый год откладывали горшок квашеных овощей. В Средние века считалось, что девушку пора выдавать замуж, если у нее есть двенадцать или пятнадцать горшков. Теперь обычно требуется несколько больше.
Соль помогла китайцам решить и еще одну непростую проблему: как хранить и перевозить яйца. Яйца вымачивают в рассоле более месяца. Иногда этот срок сокращают, зато обмазывают их соленым илом и заворачивают в солому. В результате яйцо приобретает консистенцию крутого, его желток становится ярко-оранжевым, и при правильном обращении такие яйца никогда не бьются и очень долго не портятся. Более сложным способом готовят «тысячелетние яйца» — для этого нужна соль, зола, щелок и чай. Китайцы склонны к поэтическим преувеличениям — на самом деле изготовление «тысячелетних» яиц занимает около ста дней, а затем их еще столько же времени выдерживают, хотя при этом желток становится слегка зеленоватым и появляется сильный запах.
В 250 году до н. э., когда в Средиземноморье шли Пунические войны, правителем области Шу, находившейся на территории нынешней провинции Сычуань, стал человек по имени Ли Бин — один из величайших гениев гидротехники всех времен.
Сочетание в одном человеке талантов администратора и гидротехника не покажется слишком странным, если вспомнить, что одной из главных проблем в истории Киля страны засух и наводнений, всегда было укрощение двух великих рек Китая — Янцзы и Хуанхэ. Обе они берут начало на плоскогорьях Тибета, обе несут свои воды в океан, омывающий Китай с востока.
Хуанхэ, «Желтая река», названная так из-за желтоватого ила, окрашивающего ее воды, течет через засушливые северные районы. Ее именуют также «отцом наводнений»: она склонна заиливаться и выходить из берегов. Чтобы предотвратить неизбежные наводнения, на ее берегах построены дамбы. Янцзы — более широкая река с многочисленными судоходными притоками. Она течет через зеленые и дождливые центральные районы Китая, от Тибета к самому Шанхаю, расположенному на побережье Восточно-Китайского моря, и рассекает надвое третью по величине страну мира.
Время правления мудрого императора Яо считается золотым веком древнего Китая, в том числе и потому, что именно он научил людей предотвращать наводнения. Ли Бин овладел некоторыми умениями божественного Яо, но в отличие от мифического императора существование губернатора-гидротехника подтверждается документально. Самым выдающимся его свершением была постройка плотины, которая в несколько модернизированном виде действует до сих пор. Недалеко от местечка Дуцзянъянь Ли Бин запрудил реку Миньцзян, приток Янцзы. Вода отводится в систему водосливов и каналов, а створы плотины можно открывать для нужд орошения во время засухи и закрывать при наводнении. Ли Бин поставил у плотины водомеры — три каменные человеческие фигуры. Если из воды показывались ступни статуй, это означало, что начинается засуха. Тогда створы открывали, чтобы пустить воду на поля. Если вода покрывала плечи изваяний, значит, паводок поднялся слишком высоко и створы необходимо закрыть.
Благодаря системе дамб Дуцзянъяня равнины восточного Сычуаня стали процветающим аграрным районом — в древних источниках они названы «Землей Изобилия». Сычуаньские равнины и в наши дни остаются центром сельского хозяйства.
В 1974 году на дне реки у подножия дамбы были найдены две статуи, высеченные в 168 году н. э. Видимо, они были изготовлены, чтобы заменить пришедшие в негодность древние водомеры. Одна из найденных статуй — древнейший сохранившийся китайский скульптурный портрет: это портрет самого Ли Бина. Статуи, которые он некогда поставил, изображали богов, повелевающих наводнениями; спустя четыре столетия после смерти он сам был причислен к лику этих богов.
Ли Бин сделал и еще одно открытие — простое, но совершенно неоценимое. К тому времени в Сычуане уже давно добывали соль — по крайней мере с 3000 года до н. э. ее выпаривали из воды соленых прудов. Но только Ли Бин догадался, что эта вода не зарождается в прудах сама собой, а просачивается в них откуда-то из-под земли. И в 252 году до н. э. губернатор приказал пробурить первую в мире соляную скважину.
Первые шахты для добычи соли имели очень широкое устье и были больше похожи на открытые разработки, хотя их глубина иногда достигала 300 футов. Но по мере того как китайцы осваивали искусство бурения, стволы шахт становились все уже, а сами скважины — все глубже.
Однако время от времени людьми, бурившими скважину, овладевала необъяснимая слабость: человек начинал чахнуть, ложился в постель и умирал. Иногда случались страшные взрывы, и шахтеры погибали в языках пламени, внезапно взметнувшихся из-под земли. Было очевидно, что сквозь отверстия, пробуренные людьми, из подземного мира вырываются на волю злые духи. Особенно дурную славу имели две шахты — одна в Сычуане, другая в соседней провинции Шаньси. Ежегодно губернаторы провинций совершали здесь жертвоприношения, пытаясь умилостивить духов.
Но уже к 100 году н. э. люди поняли, что причина всех этих неприятностей — какая-то невидимая субстанция. Они стали специально искать отверстия в земле, из которых она истекала, поджигать ее и ставить рядом свои горшки с пищей: оказалось, на этом пламени вполне можно готовить. Вскоре китайцы придумали, как изолировать бамбуковые трубки, обмазывая их глиной и рассолом, чтобы подводить по ним невидимую силу к своим солеварням — навесам, под которыми кипели большие горшки с соленой водой. К 200 году н. э. воду уже выпаривали в железных котлах на газовом пламени. Это первое в истории промышленное применение природного газа.
Тем временем шахтеры научились бурить и укреплять скважины небольшого диаметра, которые позволяли проникнуть еще глубже. Соленую воду добывали при помощи сосудов из длинных бамбуковых труб, которые опускали в скважину. Через кожаный клапан на нижнем конце труба заполнялась жидкостью. Когда ее начинали вытягивать из шурфа, вес воды давил на клапан и закрывал его. Вытянув, трубу подвешивали над баком, тычком палки открывали клапан и выпускали воду. По бамбуковым трубам она устремлялась к котлам для выпаривания. Попутный газ, выделяющийся из скважины, тоже улавливали при помощи бамбуковых трубок, подведенных к скважине чуть ниже ее устья, и также направляли к котлам.
Бамбуковые трубы, вероятно, впервые научились использовать именно в Сычуане. Полые стволы бамбука не боятся соли; более того, соленая вода уничтожает гнилостные бактерии. Сочленения труб герметизировали, замазывая глиной или смесью тунгового масла с известью. Позднее по образцу сычуаньских трубопроводов стали строить ирригационные и водопроводные сооружения по всему Китаю. В те годы, когда в Европе норманны завоевывали Англию, сычуаньский чиновник Су Донпо строил сложнейший городской водопровод. В Ханчжоу большой бамбуковый водопровод заработал в 1089 году, в Кантоне — в 1096-м. В трубах были сделаны дренажные отверстия, препятствовавшие образованию воздушных пробок.
Солевары раскидывали свои бамбуковые сети вблизи разработок в кажущемся беспорядке, словно паутину чудовищного паука. Трубы прокладывались с учетом рельефа местности, так, чтобы максимально задействовать силу тяготения, — они петляли, поднимались и опускались, как американские горки, образуя как можно более длинные наклонные участки.
В середине XI века, пока король Гарольд пытался защитить Англию от норманнов, сычуаньские солевары разработали метод ударного бурения, который на протяжении последующих семи или восьми столетий оставался самым передовым в мире. Скважину около четырех дюймов в диаметре пробивали при помощи тяжелого восьмифутового стержня с острым железным долотом на конце. Бамбуковая трубка направляла стержень так, чтобы удары приходились в одну точку. Стержень укрепляли на деревянном рычаге, на другом конце которого стоял рабочий. Тяжестью своего тела он раскачивал рычаг вверх-вниз на манер качелей, заставляя долото подниматься и падать снова и снова. Через каких-то пять-шесть лет скважина в несколько сотен футов глубиной добиралась до пластов с соленой водой.
В 1066 году король Гарольд был убит под Гастингсом стрелой, выпущенной из лука — оружия, изобретенного, по мнению китайцев, их доисторическим предком Хуанди. Во времена Гарольда китайцы уже использовали порох, производство которого стало первым в истории опытом промышленного применения одной из солей. Они обнаружили, что если смешать нитрат калия — соль, иначе называемую селитрой, — с серой и углем, получается порошок, который при поджигании так быстро превращается в газ, что происходит взрыв. В XII веке, когда европейские крестоносцы безуспешно пытались отстоять Иерусалим под натиском сарацин, те как раз начинали осваивать секреты этого китайского зелья.
Ли Бин жил в один из переломных моментов китайской истории. Столетиями враждовавшие удельные княжества объединялись или поглощали друг друга, пока наконец не было создано единое китайское государство. Вековые споры мудрецов о природе власти и пределах, до которых простираются права властителей, достигли своего апогея. И одним из главных вопросов была соль.
В Китае соль всегда считалась важным источником государственных доходов. О налогах на соль упоминается уже в текстах XX века до н. э. Древний иероглиф янь, обозначавший соль, состоял из трех частей: нижняя изображала орудия добычи соли, верхняя правая — сосуд с соленой водой, а верхняя левая — императорского чиновника. Таким образом, само начертание иероглифа отражало идею контроля верховной власти над солеварением. Вещество, ежедневно необходимое каждому подданному, было превосходным генератором налогов.
Начало спорам о соляном налоге положил еще Конфуций, живший в 551-479 годах до н. э. Конфуция принято считать первым китайским философом-моралистом: он стремился повысить этические нормы человеческого поведения и учил, что творить добро ближнему столь же существенно, как и почитать богов. Особенно он подчеркивал важность уважительного отношения к старшим, в частности к родителям.
Ученики Конфуция завершили создание цельной философской системы — конфуцианства. Мэн-цзы, ученик внука Конфуция, записал его учение; кроме того, афоризмы Конфуция были собраны в книге «Суждения и беседы», которая не только во многом определила строй мысли китайцев, но и послужила источником множества китайских пословиц.
Правители китайских княжеств любили окружать себя советниками-мудрецами. Придворные интеллектуалы давали князю советы по различным вопросам, а заодно вели дискуссии между собой. Мэн-цзы путешествовал по Китаю, объясняя правителям, что они остаются у власти лишь по благословению Небес. И если властитель не будет мудр и добродетелен, боги лишат его благословения, а вместе с тем и власти.
Однако существовала и другая школа политической философии — легизм. Легисты были прагматиками: они утверждали, что для выживания государства важнее всего эффективное управление. Один из виднейших легистов по имени Шан был советником при дворе владыки государства Цинь. Шан учил, что почитание старших и верность традициям не должны препятствовать государственным реформам. Рычаги управления следует держать твердо, и если какие-то установления оказались неэффективными, необходимо немедленно упразднить их и заменить более действенными. Легисты выступали против наследственной аристократии: государство должно награждать и возвышать людей только в соответствии с их действительными заслугами.
Именно легисты предложили новый взгляд на проблему соли. Первый китайский трактат, посвященный управлению соляной торговлей, написан примерно в 300 году до н. э. и называется «Гуань-цзы». Автор трактата (скорее всего, это был советник владыки княжества Ци) предлагает своему государю установить на соль фиксированную и притом завышенную цену. Князь сможет ее импортировать и с выгодой перепродавать собственным подданным: «Таким образом извлечем прибыль из того, что производят иные государства». Далее советник обращает внимание государя то что кое-где люди даже болеют из-за недостатка соли, так что отчаянная нужда заставит жителей таких районов окупать соль по еще более высокой цене. «Соль исключительно важна для поддержания благоденствия вашего княжества», — заключает автор «Гуань-цзы».
К 221 году до н. э. правитель княжества Цинь разделался с оставшимися соперниками и стал первым императором единого Китая. Княжество Ци тоже исчезло с карты Поднебесной, но победители взяли на вооружение политическую философию побежденных: династия Цинь известна массовыми общественными работами и жестокими законами, а введенная императорами государственная монополия на соль и железо (древнейшая в мире) позволяла удерживать чрезвычайно высокую цену на оба этих товара. Доходы от соли позволили Цинь не только создать армию, но и закончить строительство Великой китайской стены, призванной сдерживать натиск гуннов и других воинственных северных кочевников. Однако жестокая династия удержалась у власти менее пятнадцати лет.
Династия Хань, пришедшая ей на смену в 208 году до н. э., стремилась выглядеть в глазах подданных более гуманной и разумной и поэтому упразднила непопулярные монополии. Однако непрерывные войны с «северными варварами» истощали государственную казну, и в 120 году до н. э. ханьский император призвал к себе солевара и кузнеца, чтобы их советы помогли ему восстановить государственную монополию на соль и железо. Что и было сделано через четыре года.
К I веку до н. э. Китай стал, возможно, самой передовой цивилизацией на Земле — во всяком случае, в том, что касалось экономики, развития торговли и расширения территории. Древний Рим вскоре тоже достигнет зенита своей мощи, однако китайская культура распространится на гораздо более обширной территории, чем римская. Китайцы впервые узнали о Риме в 139 году до н. э., когда император У-ди послал своего доверенного представителя Чжан Цяня на запад, в страны за пустынями — искать государства, достойные стать союзниками Поднебесной. Чжан Цянь странствовал двенадцать лет, добрался до мест, которые позже назовут Туркестаном, и, вернувшись, доложил о поразительных вещах: оказывается, на западе тоже существует довольно развитая цивилизация. Через три десятка лет китайские отряды добрались до Согдианы — эллинистического царства со столицей в Самарканде. На границе их встретило согдийское войско, частично состоявшее из пленных римских солдат.
В тот раз китайцы одержали победу, однако монополия на соль и железо, доходы от которой позволяли финансировать подобные авантюры, по-прежнему оставалась в Китае предметом дискуссий. В 87 году до н. э. умер император У-ди, который считается величайшим государем за все четыре века правления династии Хань. На престол взошел его восьмилетний сын Чжао-ди. Шесть лет спустя юный император решил по примеру предков призвать мудрецов, чтобы они в присутствии владыки обсудили вопросы государственной политики.
Хотя главной темой диспута должны были стать государственные монополии, в итоге он превратился в широкомасштабное состязание конфуцианцев и легистов, в дискуссию о том, каким должно быть доброе правление. Шесть десятков участников спорили о долге правителя перед подданными и о том, что важнее — государственные интересы или частные. Обсуждали, каковы должны быть структура и пределы военных расходов, имеет ли государство право
вмешиваться в торговлю, а если да, то в какой степени. Хотя имена практически всех шестидесяти участников утрачены их аргументацию сохранил конфуцианский трактат Янь те лунь» — «Спор о соли и железе».
Со стороны конфуцианцев выступал Мэн-цзы. На вопрос, как государство может увеличить свой доход, философ ответил: «Почему Его Величество говорит о доходе? Все, что меня заботит, — это добро и истина. Если Его Величество спрашивает, как ему получить выгоду для своего государства, то его чиновники спросят: "Как мне получить выгоду для моей семьи?" А военные и простолюдины скажут: "Как мне получить выгоду для себя?" Когда начальники и подчиненные думают только о наживе, государство в опасности».
Конфуцианцам противостояли министры двора и мыслители, опиравшиеся на учение легиста Хань Фэй-цзы, умершего еще в 233 году до н. э. Хань Фэй-цзы не верил, что власть, основанная на моральных принципах, может быть эффективной. По его мнению, правление должно опираться на принуждение и строгие законы, предполагающие жестокие наказания для преступников. И награды, и наказания должны следовать неукоснительно, нельзя допускать произвольного толкования законов. Этого требуют интересы государства, ибо простолюдинов может удержать в узде только страх неминуемой кары. Если следовать этому принципу, учил Хань Фэй-цзы, «государство будет богатым, а войско — сильным. Появится возможность преуспеть в установлении господства над другими государствами».
Легисты выступали категорически против отмены государственных монополий: те, кто желает их упразднения, «хотят... заставить воинов, которые стоят наготове в пограничных крепостцах и взобрались на стены [укреплений], голодать и холодать на границе. Чем же намерены снабжать их?»
Конфуцианцы возражали: «Тот, кто хорошо умеет побеждать, не дает боя; кто хорошо умеет давать бой, не руководит армией; кто хорошо умеет руководить армией, не выстраивает ее в боевой порядок... Человеколюбивый правитель не имеет равных в Поднебесной; для чего же ему траты?»
Легисты говорили: «Гунны жестоки и коварны: действуя самовольно и разнузданно, вступают за Пограничную линию укреплений, вторгаясь, творят жестокости в государстве центра, насмерть разят жителей округов и уездов, убили главного военного начальника округа Шофан... Давно следует покарать их».
Конфуцианцы в ответ указывали, что границы превращаются в постоянный военный лагерь, от чего страдают жители пограничных районов. «Основать казенные учреждения, ведающие солью и железом, приступить к созданию казенных учреждений, наживающих прибыль, и таким путем кого-то снабжать — это не такой план, который [годен] на долгое время».
Даже саму необходимость пополнения императорской казны участники диспута ставили под сомнение. Один из мудрецов процитировал Лао-цзы, современника Конфуция и основателя даосизма: «Никогда государство не бывает столь бедным, как во времена, исполненные слухами о его несметных богатствах».
Считается, что победителя в этой дискуссии не было, однако император Чжао-ди, который провел на престоле четырнадцать лет из отмеренных ему судьбой двадцати двух, все же сохранил монополию. Так же поступил и его преемник. В 44 году до н. э. император Юань-ди упразднил ее однако всего через три года, когда государственная казна была опустошена в результате третьего похода в Согдиану, монополия снова была восстановлена.
Отмены и восстановления чередовались и в дальнейшем — век за веком, в соответствии с потребностями бюджета которые обычно определяла война. В конце I века н. э. один министр-конфуцианец в очередной раз отменил монополию, заявив: «Государственные продажи соли означают соперничество с подданными из-за выгоды. Это не подобает мудрым правителям». И государственная монополия на соль исчезла на целых 600 лет. Но в конце концов снова была восстановлена: во времена династии Тан (618-907 гг.) половина доходов китайского государства приходила от соли. Аристократы состязались в роскоши, подавая к обеденному столу чистую соль в богато украшенной солонке, что по китайским меркам было жестом весьма необычным и экстравагантным.
Монополия на соль не раз становилась причиной множества народных восстаний, в том числе знаменитого бунта 880 года, когда толпа разъяренных мятежников взяла штурмом город Цзыань на севере провинции Сычуань. А вечные вопросы, обсуждавшиеся в ходе спора о соли и железе — как обеспечить доход государства, как помочь беднякам, каков приемлемый уровень налогового бремени и где пролегает граница, отделяющая власть закона от тирании, — так и остались без ответа.